Не могу представить себя белым медведем. Спина окалиной покрывается.

Ледяные торосы. Бескрайний дымящийся океан. И глубокая полярная ночь на тысячи километров безжизненного пространства.
Тысячи километров, подумать только, и ни одной тёплой души!

Температура; минус 65 градусов. Вода — жидкий азот. Ветер срывает макушки вздыбленных льдин.
И ты один на весь этот ад, маленький, беззащитный и босоногий на голом, колючем снегу. Прячешь остывшие пятки
себе под мохнатый живот.

Глазки твои слезятся и слёзки тут же превращаются в льдинки. Они толстым слоем покрывают заплаканные твои глаза.
И совершенно их нечем расковырять. Почему-то процедурами не предусмотрено. Язык для этого короткий,
а лапам и самим холодно.

Наконец, слепому и обездвиженному, сжалившийся создатель нерпу послал. Сама сдуру приползла или впотьмах
в бок ткнулась. О, награда!

Пока ведь пятки из-под себя закоченевшие вытащишь. Пока косточками-то разомнёшься. Глазками невидящими
сообразишь. Нерпа уже, будь готов, в прорубь прыгнула.
Ты за ней. Жрать-то ведь хочется.
Поймал на дне морском. Схватил. А обратно в узкое горлышко полыньи пролезть на поверхность с ней не можешь.
Прыгал-то ведь не знал куда. Больше по слуху ориентировался.

Кое как вылез. Мокрый. Сырой. Холодный. Стылой водой ошпаренный. Пятки ко льду живьём вмерзают.
Глаза правда открылись и уже всё видят.
А к тебе гость пожаловал. Успел. Огромный, наглый, полыньи в жизнь не знавший, разбойник, а не медведь.
Нерпу схватил, отвернулся от тебя и тут же при тебе её жрёт. А тебе дал строго понять;
Скажи спасибо, тебя ещё не съел. На чёрный день оставил.

Горько, ох как горько представить себя медведем. Сглотнёшь обиду, подожмёшь под себя мокрые пятки,
прикроешь глазки, и вновь о смысле жизни думать продолжишь...