Если бы меня, например, где-нибудь в глухом дворе, или пусть даже на самой оживлённой машинами улице,
у фонарного серого столба,
остановила бы какая-нибудь пробегающая мимо на четвереньках собака, и в крайне непринуждённой форме,
размахивая единственным своим собственным хвостом в лоб спросила;

— Чем ты живёшь, бродяга?

Я бы, наверное, к личному стыду, этой самой бездомной, бегающей вечно на четырёх своих мохнатых лапках собаке,
с кисточкой и хвостом,
так же глубокомысленно на её прямо поставленный вопрос ничего бы не ответил.
Не нашёлся бы!